Опровержение

— Ты отправила?
Ствол дробовика уперся в корпус.
— Клянусь, да.
— Ну тогда прощай.
И я нажал на спусковой крючок.
В городе, откуда я родом, лет двадцать почти не было убийств, изнасилований и грабежей, а мелких воришек, говорят, ловили сразу. Нет, конечно, была пар пьяных поножовщин или убийство супруги из ревности, но это все не шло ни в какое сравнение с тем беспределом, который творился в соседних районах и столицах. Но однажды все это рухнуло, и я знаю почему.
Мой друг, Валерка, женился на дочери весьма известного в городе человека – редактора газеты, вышедшего на пенсию пару лет назад. Тестя своего, Андрея Петровича Углова он очень уважал, а когда тот помер, даже загоревал, как мне показалось. А как еще объяснить, что явился он ко мне среди ночи с бутылкой коньяка, не предлагая, замахнул и сказал:
— Поехали, кое–что покажу.
Квартира покойного располагалась в центре городка, в сталинке с высокими потолками и каменными стенами. Раньше в таких домах жили партработники и прочая советская элита, к которой без сомнения принадлежал и валеркин тесть, разменявший восьмой десяток на посту редактора районной газеты.
В квартире, после основательного евроремонта, сделавшего его неотличимым от элитных новостроек, на стенах висели картины в духе соцреализма, а на паркетном полу – туркменские ковры. Это все подарки юбиляру, бросил Валерка и повёл меня в кабинет. Здесь не было ничего кроме полок с книгами и стола, на котором стоял древний «макинтош» с полупрозрачным футуристическим по тем временам корпусом.
В городе было всего две типографии – одна из них была оборудована еще в начале 90–х и там установили лучшие компьютеры для верстки на тот момент — «Эпл–Макинтоши», еще не совместимые с «Виндой». Один из таких «Маков» и стоял передо мной.
Валерка включил его и стал объяснять. После смерти тестя, он, разумеется и не подумал бы лезть в этот древний комп, в котором скорее всего только две «игрушки» и те в 2D, но в копии завещания, найденной в бумагах Углова, твердо было указано уничтожить «Мак», не включая его. Кто же против такого искушения устоит. Пароль подобрал просто – у тестя он был один на все случаи жизни, чтобы не путаться – кличка любимого кота и его год смерти.
Но в компе ни нашлось ничего такого, ни детской порнографии, ни адреса хранилища биткоинов… только одна программа по вёрстке газеты и папка с файлами, где эти газеты находились. Вот только газета эта была фейковая, как говорят сейчас. Она состояла из одного разворота и называлась до банальности просто «Хорошие новости». Выпускал он ее нерегулярно, раз в неделю, и содержала она только сводку новостей. Точнее, он ее даже не выпускал. После верстки газетки, он выводил один экземпляр на бумаге в принтере и сразу отправлял номер в архив. Повторяю, газета нигде не печаталась. Эдакое невинное хобби пенсионера, которое он даже никому не показывал, чтобы не позориться.
Последний файл был создан за день до смерти, около недели назад и в нем стояла завтрашняя дата. Валерка прочитал первые же новости и буквально упал со стула. В газете, созданной и выпущенной неделю назад были описаны все значимые события последних дней с точностью до часа.
— Вот, смотри, Заседание городской администрации, где такой и такой хрен сказали то–то и то–то. Вот стадо коров, которое гуляло по городским газонам. Вот прорыв трубы, из–за которого перекрыли воду во втором микрорайоне — это было вчера, если помнишь, до сих пор не дали. А вот самое главное – выступление главы города на похоронах А.П. Углова… В понедельник. А сегодня у нас пятница. И на завтра — пожар в торговом центре, в котором нет жертв, точнее не будет. В 15.00 загорится пластиковый фасад здания. Эту новость я приберег для тебя, чтоб ты завтра оценил.
— Да верю я верю. Вот только что это все значит?
Валера посмотрел на меня как на идиота, еще отхлебнул коньяка и выдал:
— А ничего, что Петрович предсказывал будущее и даже речь на своих похоронах знал наизусть?
Я просмотрел скупые строчки заметок и вдруг сказал, а выведи мне один экземпляр. А потом влез в последнюю заметку о спорте, где городской футбольный клуб из заштатной лиги в очередной раз громит своего принципиального противника – команду–дублера «КАМАЗА». Я меняю только счет с нормального 2:3 на баскетбольный 13:2. И сохраняю издание.
— Давай завтра посмотрим, что будет.
Пожар состоялся по расписанию. Мы с Валеркой сидели напротив торгового центра и смотрели, как стал подниматься дымок, приехали пожарные, быстро эвакуировали всех и потушили там все нафиг.
А потом мы пошли на футбол. Это редкое наслаждение наблюдать за фанатами городской команды, которые к концу второго периода уже сидели с открытыми «варежками», наблюдая как полухромой футболист вколачивает гол за голом «штрафные». 13:2.
— Вот что, Валера, у меня для тебя есть новость. Твой тесть не предсказатель. И не творец. Это что–то с системником.
Итак, Валерка стал обладателям компьютера, который мог, грубо говоря, исполнять желания. Как тот это делал, ломать голову он не стал, а сразу предложил мне войти «в дело», поскольку одному ему было не управиться, к тому же я открыл эту фичу. Я, как человек рациональный, сразу предложил «поднять бабла». Но сначала надо было узнать возможности – так сказать дальнобойность нашего орудия. И тут выяснилось, что ограничены они только нашим муниципальным районом. Все попытки оказать воздействие даже не на мировые, а на областные новости оказались бессмысленны. Так у нас на главную площадь прилетели инопланетяне и выкрали памятник Ленину среди бела дня, а в соседнем городе я не смог провернуть любимую фишку с футбольным матчем. Ну и столичный «Спартак» опять проиграл дома, наверное, там посильнее колдовство, чем наше с инопланетянами.
А тем временем я предложил поднять бабло самым немудрящим образом — ограблением. Во–первых, ничего более быстрого я придумать не мог, а во–вторых, это романтично. Все что нужно было – написать заметку, как неизвестные ворвались в банк, забрали всю наличку, а потом просто ушли, не оставив следов. Мы так и сделали. Я взял дедовское ружье, сделал из не него обрез, хотя мог бы обойтись и палкой.
Денег оказалось ровно столько, сколько я написал в заметке. Мы спокойно вышли из банка, сели в машину и уехали. Нас никто не искал.
На выручку мы открыли бар и ночной клуб. Это была идея Валерки. Ему все хотелось побыть в роли владельца такого заведения. Но бизнесмены из нас оказались так себе, поэтому постоянно приходилось писать заметки об огромных толпах желающих и большой выучке. Но и это не помогало. Валерка предложил снова ограбить банк. Но тут в дело вступила его супруга, Олеся, дочь редактора. Дурой она не была и потому, увидев, какой жизнью зажил муж, «расколола» его. Обозвав нас дебилами, она предложила создать благотворительный фонд и каждую неделю прописывать в «Хороших новостях» как крупные компании и частники делают туда пожертвования. Так редакторов газеты судьбы стало трое.
Поскольку ни Валерка, ни Олеся в жизни города ничего не смыслили, а я служил в комитете по делам молодежи и спорту и немного разбирался, какие компании и граждане могли заниматься благотворительностью, а какие нет, на меня легла ответственность по поиску спонсоров. Кстати, исключительно для удобства назначил себя главой этого комитета и стал составлять списки, с кого и сколько можно было взять.
И вскоре началась у нас другая жизнь. Валерка купил себе Порш–911, Олеся выкупила весь этаж своего дома у пожилых партработников и их наследников и задумывалась об этажах сверху и снизу, а я отжал особняк у какого–то мелкого олигарха, попутно отправив его в тюрьму одной заметкой о хорошей работе полиции и суда. По вечерам мы тусили в нашем ночном клубе.
Первый звоночек прозвучал, когда я, проезжая на служебной машине по городу, увидел на газоне розового единорога. Он мирно пасся, а жители фотографировали его. Я сразу понял, что Валерка вчера перед выпуском газеты хорошенько обдолбался, но не стал поднимать скандал. Промолчал я и когда деревья на единственном городском бульваре расцвели какими–то невероятными соцветиями, видно Валерка так цветы Олесе дарил за какой то «косяк». Но молчал я, потому что и у самого рыло было в пуху. Наш футбольный клуб громил все заезжих из своей лиги и даже в товарищеском матче разбил в пух и прах неизвестно как попавший сюда главный состав «Зенита», а это почище единорога на газоне.
Гром ударил пока я был в отпуске. Ну надо было развеется от трудов праведных. И заодно вывести немного денег из фонда «про запас». Не верилось мне, что такое счастье продлится долго. Поэтому я слетал на Канары.
Еще до того, как я вернулся, мне позвонила Олеся и попросила немедленно приехать. Пришлось бросить доминиканку и шведку, с которыми я только познакомился и уже начал давать уроки как пить водку «по–русски».
Город я не узнал. Начнём с того, что стоял ноябрь, но «природная аномалия» привела к тому, что климат оказался субтропическим. По–простому, как в Сочи в то же время. Или даже теплее – люди на улицах ходили в футболках. При этом на главной улице вместо лип стояли пальмы, а вместо рябины – цветущая глициния. Я так удивился этому, что пропустил самое главное – дома в городе тоже изменились, причем в каждом квартале по–разному. Чем–то все это напоминало Барселону, точнее представление о ней. Наверняка, Олеся.
А вот и она, ждет у моего особняка, курит, сидя на капоте своего «Шелби» голубого цвета с двумя полосками. Кажется, она любит погонять. Я велел водителю подождать и вылез с дежурными любезностями. Олеся молча села в авто кивнула на сиденье рядом с собой.
Она выжила из тачки все и я не успев ничего сказать, так и остался с открытым ртом, когда мы подлетели к нашему дворцу культуры. Точнее, к тому, что стояло на его месте теперь. Я много раз видел фото майянских пирамид, знаком с реконструкциями ацтекских пирамид и вавилонских зиккуратов. Похоже, что архитектор этого сооружения подсмотрел у них все самое интересное и, как смог, воплотил.
Перед нами была ступенчатая пирамида. Широкая прямая лестница вела на верхнюю площадку, с которой поднимался в небо дым. Вокруг сооружения стояла толпа людей.
— Мощно задвинули, внушает. Твоя работа, или Виталика?
— Ты ничего не видишь?
В этот момент по ступенькам с верхней площадки покатилось что–то похожее на мяч, Толпа торжественно завопила. Когда мяч докатился до земли, кто–то поймал его и поднял вверх. И тут только я окончательно убедился, что это голова.
— Вы чего натворили? – прорычал я.
Еще в самом начале нашего триумвирата мы договорились не убивать людей, как бы они нам не были противны и как мы не были на них злы. А тут – человеческое жертвоприношение. Как в фильме Мела Гибсона «Апокалипсис» или «Апокалипто», если быть точным.
Те временем с лестницы уже катилось тело, пущенное вслед за головою. Оно добавляло новые мазки к красным потекам, которые я по наивности принял за элемент дизайна.
— Сколько? — прохрипел я.
— С рассвета… думаю, уже тыщи две. Но Виталик этого не хотел. Он сам мне вчера показывал макет газеты. Там все было по–другому.
Я поднял голову и, кажется, разглядел на самом верху Виталика и главу города, в странных одеяниях. Ну совсем как вожди майя у Мела Гибсона.
— А что было в тексте?
— Да этот озабоченный решил устроить концерт и оргию во дворце культуры. Так и прописал – оргия, не жертвоприношение, не гекатомба или как там еще это называется по–научному. Я сама видела. Чего так смотришь, я сама хотела участвовать. У нас с ним свободный брак уже… некоторое время.
— Поехали в редакцию. По дороге расскажешь.
Редакцией мы назвали кабинет ее покойного отца.
Оказывается, Олеся некоторое время назад заметила, что в программе верстки начали происходить непонятные вещи. Уже после вычитки, которой занималась она, стали появляться ошибки, опечатки, неточности. Более того, откуда–то брались целые слова, которых не было изначально. А как это сказывалось на жизни города, можно представить. Однажды исчез целый многоквартирный дом со всеми жильцами из–за того, что там вместо слов «многочисленные нарушения» появились «многочисленные обрушения».
Мы вбежали в кабинет. На столе лежала распечатанный на принтере выпуск «Хороших новостей». В хронике «Светская жизнь», где обычно мы вписывали свои пожелания о развлечениях, была небольшая заметка, строчки на три о том, что сегодня в храме покровителя искусств пройдёт оргиастическое «жертвоприношение» богам и музам. Приглашаются учащиеся музыкального училища и спортивного техникума, которых и «принесут в жертву».
И все.
— Клянусь, про жертву там не было ни слова…
Я задумался
— Похоже нам пора соскакивать.
— В смысле?
— Что бы не сидело в этой машине, оно начало сбоить и куда это может привести, неизвестно. Мы можем проснуться от ядерного взрыва, например. Надо сделать, как завещал твой отец – уничтожить комп со всем содержимым.
Но Олеся слушать ничего не хотела. Она посмотрела с яростью и разразилась тирадой о том, что мне легко говорить, потому что пару миллиончиков я уже приныкал на черный день. Да–да, думаешь, я считать не умею. А они с Валеркой живут в этом городе всю жизнь и им деваться некуда, если все это исчезнет.
Пришлось включать план В.
— Ладно, есть идея. Мы сейчас возьмем из архива номер за прошлый год, примерно того же периода, поставим завтрашние даты и выкатим специальный выпуск. А в конце дадим маленькую заметку о том, что вчера вкралась ошибка, никакого жертвоприношения не было, все живы.
— Опровержение. Это называется опровержение.
— Тебе виднее. И никакой отсебятины, сделаем нормальный выпуск, как при твоем бате.
Она согласилась. И так увлеченно правила макет, что не заметила, как я сходил за обрезом ружья, с которого все начиналось. Он висел на стене в гостиной, на почетном месте. Когда она закончила, я вышел с дробовиком. Она в ужасе вскочила из–за стола.
— Ты отправила?
Ствол дробовика уперся в корпус.
— Да. Клянусь.
— Ну тогда прощай, дорогуша.
И я нажал на спусковой крючок. Картечь разнесла пластмассовый «Мак». На всякий случай я поглядел в окно. Мир был на месте.
— Вот на такой ноте я и хотел закончить свой репортаж. Хаста ла виста.

Написал ereich на glenereich.d3.ru / комментировать